Начало

История изучения

Публикации

Исторические карты и планы

Поволжская Археологическая Экспедиция

Фотогалерея

Виды Селитренного городища

В начало

Марс

 Пишите нам

Гостевая книга

Новости

Новости

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ

Мусульмане не представляют рая без женщин и шербета, православные – без ангелов и пения херувимов, цыгане – без табора, а чукчи – без тюленей. То, что для одних кажется адом, для других сущий рай.

Проблема бессмертия волновала и будет волновать умы людей, покуда жив человек. У целого ряда первобытных племен получали бессмертие после кончины вожди и родовая знать, в то время как обыкновенный люд заканчивал существование безымянно. Иногда за бессмертие требовалось заплатить огромные суммы, и это опять-таки было на руку правящим кастам.

К настоящему времени ситуация некоторым образом изменилась. История сохраняет имена людей, оставивших заметные вехи на пути человечества, иногда по заслугам, но случается, что и во вред. При всех достижениях, было бы не слишком большим утешением услышать скорбящему отцу, что его умерший сын фактически обессмертил себя, поскольку при жизни в полной мере овладел высшей математикой и открыл новый закон чисел.

Стремление к славе является не единственным стимулом бессмертия. Когда мы чувствуем себя счастливыми, наиболее живыми, бодрыми телом и душой, мы больше всего уверены в том, что будущая жизнь, если она существует, должна и быть наше воплощенное желание. Не старой же кляче возрождаться в будущем?

С другой стороны, именно неудавшаяся жизнь часто становится причиной желания пережить все заново, с нуля, исправить ошибки и реализовать неиспользованные возможности. История свидетельствует, что более 90% людей, потенциально обладающих теми или иными способностями, не могут раскрыться в силу тяжелых, принудительно-изнурительных условий выживания и изматывающего рабского труда (в древних Афинах – свободном гражданском обществе – процент неудавшихся людей был существенно ниже). Не получил должного воспитания, нужного образования, не справился с проблемами, попал не в ту социальную среду, не хватило сил и терпения, времени наконец – все это порождает чаяния об исправлении и лучшей жизни.

Каждый из нас на протяжении жизни проходит разные испытания: славой, деньгами, женщинами, семьей, властью, работой, страхом, радостью, горем, выбором… В таких испытаниях зачастую гибнут или крепнут такие общечеловеческие качества как: репутация, дружба, любовь, совесть… Испокон веков люди пытались выстроить шкалу человеческих ценностей. Наиболее ясно она вырисовывается в попытках систематического построения загробной жизни. Образные картины загробного мира замечательны прежде всего тем, что показывают меняющиеся со временем представления человека об идеальной жизни, диктуют некую нравственную хартию, которой рекомендуется придерживаться на протяжении этой реальной жизни. Пример подобного толкования ряда этических норм можно найти в описании Данте загробного мира в его великой «Божественной комедии». Символика произведения Данте отнюдь не чужда и современному читателю. Рисуя в подробностях потустороннюю жизнь, он иллюстрировал ее постоянным обращением к церковным учениям своего времени и ко всему средневековому запасу античной культуры, особенно к «Энеиде» Вергилия и «Этике» Аристотеля».

Великий поэт язычник Вергилий сопровождает Данте по кругам ада и чистилища, уступая на подступах к раю место проводника божественной Беатриче – своеобразная «мода» того времени избирать пожизненно даму сердца (у Петрарки была – Лаура) – высший смысл существования поэта. Тому были и земные причины – смерть реальной Беатриче в возрасте 25 лет Данте воспринял как космическую катастрофу, затрагивающую все человечество, ее уход затмил ему, глубоко верующему христианину, воскресение Христа.

Данте представил ад в виде уходящей к центру Земли воронки, спускающейся вниз парадными концентрическими уступами – «кругами ада». Каждый круг дополнительно разделен на пояса и рвы, предназначенные для определенного вида грешников: некрещеных младенцев, чревоугодников, сладострастников, скупцов и насильников, льстецов, обманщиков, святотатцев, воров и убийц. В изображении ада и чистилища особенно интересны суждения Данте относительно более или менее крупных грешников. Например, в лимбе, первом круге ада, самом близком к солнечному свету, он помещает тех, кто жил добродетельно, но без веры во Христа, – древних поэтов, подобных Гомеру и Горацию, и мудрых философов, подобных Сократу и Платону, – все благородные характеры древности. Вслед за этой высокопоставленной группой во втором адском кругу, где наказания сравнительно мягки, находятся преступившие закон любовники; обжоры расположились сразу под ними, в третьем кругу, где русский ум поместил бы пьяниц. Менее страстных влюбленных и гурманов можно встретить на соответствующих местах в чистилище. Очевидно, Данте согласен с Аристотелем, что различные виды неумеренности являются самыми извинительными прегрешениями.

Большие прегрешения имеют другой вид. Вот почему Данте поместил большинство еретиков в шестой круг, в глубине ада, где мучения носят ужасающий характер, и вот почему он приговаривает такого архиеретика и схизматика, как Магомет, к пребыванию в одном из самых нижних колодцев восьмого круга, в самой глубине. Люди, повинные в обычной житейской гордости, которая тоже может привести к ереси, оказываются в нижней части чистилища. В самом нижнем круге ада, глубоко вмерзши в лед Коцита, замурован Люцифер, высший пример гордости, восставший против воли Бога. Вместе с Люцифером находятся архипредатели Иуда, Брут и Кассий; предатели меньшего ранга занимают более высокие секторы этого девятого, самого нижнего круга. Таким образом, в потустороннем мире Данте отражается не только непримиримое и воинствующее отношение церкви к гордости и ереси, но и социальное осуждение предательства, самого отвратительного греха, какой только возможен в феодальном обществе, основанном на исполнении обязанностей. Нет ничего страшнее неблагодарности к Благодателю.

Не менее красноречиво положение дел в дантовом раю. Высоко на седьмом небе встречаются люди, прославленные ученостью и мудростью, подобно Фоме Аквинскому, и те благословенные души, которые провели земную жизнь в экстатическом уединении и благочестивом созерцании. За исключением некоторых святых, они ближе всех к чистому и безграничному Эмпирею, где живут ангелы и всемогущий Бог. Ключ к пониманию принципа, лежащего в основе различий, тщательно проводимых Данте в царстве бессмертия, дают идеалы тогдашнего флорентийского общества, в котором жил Данте – гвельфской республики (во Флоренции в то время была самая демократическая в Европе конституция). Следует также отметить, что в описании небес, данных поэтом, сказывается некоторая строгость в отношении приемлемых гедонистических идеалов времени. И все-таки по сравнению с красочными композиционно выпуклыми образами ада картинки рая кажутся чересчур плоскими и пресными. Самые образные видения Данте не смогли найти цветов для изображения удовлетворительной вечности. Обстановка ада находится у людей под руками в готовом виде, но в раю поэт мог различить только игру лучащегося света, и он мудро заполнил этот час своего путешествия учениями святой веры.

Систематикой сущего занимались и другие великие умы прошлого. В истории существует немало удивительных совпадений. Одно из них в одновременном существовании в одном пространстве двух непересекающихся гениев: Леонардо да Винчи (1452-1519) и Иеронима Босха (1450-1516). Если про Леонардо известны многие подробности его жизни, про Босха, кроме того что он провел около 40 лет в братстве Богоматери Хертогенбоса, неизвестно ничего. В то время как Леонардо изучал в своих рисунках черты сходства в телах и выражениях лиц людей и животных, Босх создавал дидактические карикатуры. У изображений Босха нет художественного родства с экспериментами Леонардо, и, кроме того, они имеют непосредственных предшественников. Босх использует поясные изображения в своих картинах-видениях и великих триптихах. Многие картины Босх оформляет в виде тондо, круговой контур которого символизирует земной шар, а выполненные в технике гризайли фигуры падших ангелов заполняют четыре угла картины.

В своих работах Босх живописует мир, покинутый Богом, мир, в котором распадаются небесные, метафизические иерархии, мир, в котором ветшают ценности и идеалы. Уже в ранней картине «Фокусник» Босх представляет отраженную в кривом зеркале фреску треченто. Место святого, исцеляющего больных и воскрешающего мертвых, занимает лукавый шарлатан, чудеса которого – совсем иного свойства. Вместо благославляющего жеста, дарующего благодать – рука с появившимся в результате фокуса шариком. Жест святого передает духовную энергию верующим, жест фокусника отнимает ее, приковывает внимание толпы и высасывает из нее всякое подобие живой мысли и чувства. Вместо людей – застывшие механические маски. Следствие чуда святого – воскрешение и исцеление, следствие фокуса шарлатана – кража кошелька.


















































Когда в мир является Спаситель, Он подвергается жестоким насмешкам задыхающихся от ненависти людей. Даже святые на картинах Босха во время молитвы и покаяния одержимы мучениями и дьявольскими искушениями. На расписанной Босхом столешнице «Семь смертных грехов» изображены Смерть, Страшный Суд, Ад и Рай. В этой ранней работе уже проявляется страсть автора к морализаторству. В медальоне с изображением Ада впервые появляются чудовища, которые затем заполонят большинство картин Босха. Некоторые из них известны западному искусству со времен Средневековья, другие – омерзительные создания-гибриды – порождены изощренной фантазией самого Босха.

Контраст между образами Христа и злого человечества является главной темой серии «Страсти Господни», в которой особое место занимает картина «Несение креста». На поверхность картины буквально «налеплена» куча уродливых зверских физиономий. В середине – почти затерянный между ними светлый и кроткий лик страждущего Христа. Босх хорошо усвоил важнейшую истину: изобразить добро отнюдь не просто. Только в противопоставлении очевидному, явному злу художник может дать некоторое понятие о сияющем свете Христа.

Наиболее известны триптихи Босха. Самый ранний из них – «Воз сена». В его центральной части изображен большой воз сена, окруженный множеством людей самых разнообразных профессий. Среди них господствуют неразбериха, злоба и насилие, а фантастические чудовища, которые возглавляют процессию, придают ей зловещий облик. Картина иллюстрирует старинную фламандскую пословицу: «Мир – это стог сена, из которого каждый хватает сколько может». Босх отдал должное человеческой глупости и жадности; для пояснения своей мысли он изобразил на первом плане аллегории семи смертных грехов. На фоне неба показан Христос с распростертыми руками, в страдании созерцающий безумие человечества. На боковых створках триптиха помещены изображения Ада и Рая. Когда створки закрыты, взору зрителей предстает пейзаж с фигуркой путника. Возможно, это аллегорическое изображение жизненного пути, где человека на каждом шагу подстерегают грехи.

В триптихе «Искушение св. Антония» изображен мир мерцающих на фоне неба призрачных видений и отвратительных созданий, ползающих среди мрачных развалин. Эти фантастические образы могут заключать в себе множество скрытых смыслов, но расшифровать их совсем не просто. Левая часть триптиха написана в красновато-коричневой цветовой гамме; напряженность лишь немного смягчается голубыми отблесками. С большим трудом можно обнаружить фигуру св. Антония, окруженного колдунами, которые, вероятно, служат черную мессу.

Мотив обветшания мира Босх воспроизводит с удивительным постоянством, соединяя органическое с неорганическим, скрещивая человека с сухим трухлявым деревом или с пустой скорлупой яйца – «Сад земных наслаждений». На внешней стороне створок триптиха изображен мир в третий день творения, на внутренней представлены Рай и Ад. Придуманный художником мир кишит причудливыми образами: обнаженные люди собирают гигантскую землянику, занимаются любовью внутри хрустальных шаров или скачут верхом на певчих птицах, превосходящих размером самих людей. Этот сад мог бы показаться обителью счастья, если бы не нелепость населяющих его существ и не гротескный характер всего происходящего. Живая плоть словно бы высыхает изнутри, теряет содержание. То, что остается от нее, это хрупкая и ломкая поверхность, под которой ничего нет – состояние мира, в котором ценностные иерархии теряют свое обоснование, укорененную веру в свое божественное происхождение, и превращаются в видимость.

Ученые безуспешно ищут ключ к разгадке удивительных образов Босха. В нем видят то алхимика, то гениального мыслителя, черпавшего вдохновение в трудах мистиков более раннего времени, то художника, находящегося в плену ритуалов еретической секты. В 17 столетии современник Эль Греко испанец Фрей Сигуэнца высказал следующее суждение о Босхе: «На мой взгляд, различие между картинами этого художника и картинами всех остальных заключается в том, что остальные стремятся изобразить человека таким, каким он выглядит снаружи, в то время как один лишь он имел достаточно мужества изобразить человека изнутри».

В противоположность западноевропейской церкви, углубленно погруженной в тему всестороннего изучения человеческого греха, русская православная церковь детально разрабатывала иерархию святости и мученичества. Результаты такой работы видны в искусстве иконописи. Даже ангельские чины укладываются в строгую табель о рангах:

ВЫСШАЯ ИЕРАРХИЯ:
СЕРАФИМЫ (огненные) – пламенеют любовью к Богу и горят ею.
ХЕРУВИМЫ – излияние премудрости, просвещения. Через них посылается истинное Богопознание.
ПРЕСТОЛЫ – носящие Бога, служат правосудию Божию.

СРЕДНЯЯ ИЕРАРХИЯ:
ГОСПОДСТВА – наставляют властителей мудрому управлению, учат господствовать над своей волей.
СИЛЫ – исполняют волю Божию. Творят чудеса, ниспосылают благодать чудотворений и прозорливости святым.
ВЛАСТИ – укрощают силу дьявола, ограждают людей от бесовских искушений.

НИЗШАЯ ИЕРАРХИЯ:
НАЧАЛА – начальствуют над ангелами, направляя их исполнению Божьей воли. Им поручено управление вселенной, охранять страны, народы, племена.
АРХАНГЕЛЫ – благовестники, открывают тайны, укрепляют веру.
АНГЕЛЫ – особенно близки к людям, охраняют верующих, удерживают от падений.

Традиционно культивируемое теологией системное мышление вывело из рядов богословов многих выдающихся ученых, политиков, писателей и художников. Именно благодаря такому образованию и воспитанию, Чарльз Дарвин однажды выдвинул теорию происхождения видов, а Ломоносов заложил основы российской Академии наук.

История пестрит сказаниями о загробных мирах самых разных народов и культур. Древнеегипетская обитель мира со множеством подробностей воспроизводит посюсторонний Египет. Необходимые в повседневной жизни орудия труда, распространенные обычаи, пахотные земли и большая река Нил – все они имеют двойников за могилой. Магометанский рай – царство сверкающих на солнце ручьев и тенистых рощ, прекрасных цветов и спелых плодов, чарующей музыки и обворожительных дев, одетых в прозрачные платья. Древние скандинавы увековечивают свою любовь к битвам в залах и дворах Валхаллы. Там воинствующие духи дни напролет сражаются друг с другом, к вечеру залечивают раны, а ночами пируют за пышным застольем.

В Китае долгое время существовал обычай сжигать бумажные изображения домашних животных, лодок, домов, рикшей, различных повседневных предметов, с тем чтобы душа усопшего воспользовалась всем этим в загробном мире. С недавнего времени в число сжигаемых предметов стали включать автомобили, телевизоры, компьютеры и прочие новшества современной техники. Эта церемония представляет собой усовершенствованную первобытную практику «умерщвления» полезных вещей путем сжигания для передачи в пользование умершим. Согласно представлениям бирманцев, духи строят в потусторонней стране бунгало и занимаются возделываем риса. А среди некоторых африканских племен сходство между земным и потусторонним миром столь полное, что последний делится на поселки и деревни с земными же названиями и в мельчайших деталях соответствующих реальному миру.

Эскимосы видят потусторонний мир как место, где солнечный день никогда не сменяется ночью, где всегда изобилуют северные олени, моржи и другие арктические животные. Когда они слышат от христианских миссионеров, что в аду пылает вечный огонь и стоит несусветная жара, они согласно кивают головами: «Хоросо!». Правда, без тюленей принять потусторонний мир они категорически отказываются.

Язычники – народ упрямый, вяло откликающийся на пропаганду и трудно поддающийся перевоспитанию. Языческое наследие плюс крепостное право составили специфику русского веровосприятия. Из воспоминаний крупнейшего русского фольклориста 19 века Александра Николаевича Афанасьева мы узнаем, что апостолы частенько хаживали по земле русской под видом простых странников, коих во все времена на Руси было предостаточно Наиболее близкая мужику пара странников – вечные Илья-пророк и Никола-чудотворец. Если Илья преимущественно требовал от человеков исполнения высшего долга, то Николай где мог всюду потакал людским слабостям, за что и снискал славу всенародного любимца и угодника.

Афанасьев пересказывает типичную в то время деревенскую историю-сказку. Гуляли как-то Илья и Николай по земле русской, и Илья постоянно выказывал Николе недовольство: "Мужик-то Николин день завсегда почитает: молебен отслужит, свечку поставит, не работает, водку пьет – значит, чтит. А про Илью-пророка и думать забыл, весь Ильин день в заботах и нуждах об урожае".

Вот как-то раз идет Илья-пророк с Николой полем этого самаго мужика; идут они да смотрят – на ниве зеленя стоит такие славныя, что душа не нарадуется. "Вот будет урожай, так урожай! – говорит Никола. – Да и мужик-то, право, хороший, доброй, набожной; Бога помнит и святых знает! К рукам добро достанется..." – "А вот посмотрим, – отвечал Илья, – еще много ли достанется! Как спалю я молнией, как выбью градом все поле, так будет мужик твой правду знать, да Ильин день почитать". Поспорили-поспорили и разошлись в разныя стороны. Никола-угодник сейчас к мужику: "Продай, – говорит, – поскорее ильинскому батьке весь свой хлеб на корню; не то ничего не останется, все градом повыбьет". Бросился мужик к попу: "Не купишь ли, батюшка, хлеба на корню? Все поле продам; такая нужда в деньгах прилучилась, что вынь да положь! Купи, отец! Задешево отдам". Торговались-торговались, и сторговались. Мужик забрал деньги и пошел домой.

Прошло ни много, ни мало времени: собралась, понадвинулась грозная туча, страшным ливнем и градом разразилась над нивою мужика, весь хлеб как ножом срезала – не оставила ни единой былинки. На другой день идет мимо Илья-пророк с Николою; и говорит Илья: "Посмотри, каково разорил я мужиково поле!" – "Мужиково? Нет, брат. Разорил ты хорошо, только это поле ильинского попа, а не мужиково". – "Как попа?" – "Да так; мужик – с неделю будет – как продал его ильинскому батьке и деньги все сполна получил. То-то, чай, поп по деньгам плачет!" – "Постой же, – сказал Илья-пророк, – я опять поправлю ниву, будет она вдвое лучше прежняго". Поговорили, пошли всякой своей дорогою. Никола-угодник опять к мужику: "Ступай, – говорит, – к попу, выкупай поле – в убытке не будешь". Пошел мужик к попу, кланяется и говорит: "Вижу, батюшка, наслал Господь Бог несчастие на тебя – все поле градом выбито, хоть шаром покати! Так уж и быть, давай пополам грех; я беру назад свое поле, а тебе на бедность вот половина твоих денег". Поп обрадовался, и тотчас они по рукам ударили.

Меж тем – откуда что взялось – стало мужиково поле поправляться; от старых корней пошли новые свежие побеги. Дождевыя тучи то и дело носятся над нивою и поят землю; чудный уродился хлеб– высокой да частой; сорной травы совсем не видать; а колос налился полной-полной, так и гнется к земле. Пригрело солнышко, и созрела рожь – словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов, много наклал копен; уж собрался возить до и скирды складывать. На ту пору идет опять мимо Илья-пророк с Николою. Весело оглянул он все поле и говорит: "Посмотри, Никола, какая благодать! Вот так наградил я попа, по свой век не забудет..." – "Попа?! Нет, брат! благодать-то велика, да ведь поле это – мужиково; поп тут ни при чем останется". – "Что ты!" – "Правое слово! Как выбило градом всю ниву, мужик пошел к ильинскому батьке и выкупил ее назад за половинную цену". – "Постой же! – сказал Илья-пророк, – я отниму у хлеба всю спорынью: сколько бы ни клал мужик снопов, больше четверика зараз не вымолотит". – "Плохо дело!" – думает Никола-угодник; сейчас отправился к мужику: "Смотри, – говорит, – как станешь хлеб молотить, больше одного снопа зараз не клади на ток".

Стал мужик молотить: что ни сноп, то и четверик зерна. Все закорма, все клети набил рожью, а все еще остается много; поставил он новые амбары и насыпал полнехоньки. Вот идет как-то Илья-пророк с Николою мимо его двора, посмотрел туда-сюда и говорит: "Ишь какие анбары вывел! что-то насыпать в них станет?" – "Они уже полнехоньки", – отвечает Никола-угодник. – "Да откуда же мужик взял столько хлеба?" – "Эва! у него всякой сноп дал по четверику зерна; как зачал молотить, он все по одному снопу клал на ток". – "Э, брат Никола! – догадался Илья-пророк; – это все ты мужику пересказываешь..." – "Ну, вот выдумал; стану я пересказывать..." – "Как там хочешь, а уж то твое дело! Ну будет же меня мужик помнить!" – "Что ж ты сделаешь?" – "А что сделаю, того тебе не скажу". – "Вот когда беда, так беда приходит!" – думает Никола-угодник, и опять к мужику: "Купи, говорит, две свечи, большую да малую, и сделай то-то т то-то".

Вот на другой день идут вместе Илья-пророк и Никола-угодник в виде странников, и попадается им навстречу мужик: несет две восковыя свечи – одну рублевую, а другую копеечную. "Куда, мужичек, путь держишь?" – спрашивает его Никола-угодник. – "Да вот иду свечку рублевую поставить Илье-пророку, уж такой милостивой ко мне! Градом поле выбило, так он батюшка постарался, да вдвое лучше прежняго дал урожай". – "А копеечная-то свеча на что?" – "Ну, эта Николе!" – сказал мужик и пошел дальше. "Вот ты, Илья, говоришь, что я все мужику пересказываю; чай, теперь сам видишь, какая это правда!"

На том дело и кончилось. Смилостивился Илья-пророк, перестал мужику бедою грозить. А мужик стал одинаково почитать и Ильин день и Николин день.


ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ МАТЕРИАЛОВ САЙТА ССЫЛКА НА САЙТ ОБЯЗАТЕЛЬНА

© Рудаков В.Г. - NEKTO 2009г.


Hosted by uCoz