Новый роман популярного итальянского писателя, вышедший в русском переводе, не последнее, а первое произведение Барикко. Так бывает часто. Сначала к автору приходит известность. А затем публика осваивает его творчество, так сказать, в ретроспективном порядке.
Читать "Замки гнева" после "Шелка", "Моря-океана", "Сity", "Без крови" забавно и поучительно. Потому что во всех этих романах Барикко разный. Он как будто специально меняет стилистику, свободно переходя от нарочитого примитивизма, бросающейся в глаза простоты повествования и языка ("Шелк") к хитроумной игре с сюжетом ("Море-океан"), к изысканной сложности и подчеркнутому интеллектуализму (Сity), от сказки к триллеру в миниатюре ("Без крови"). Так вот все это богатство в "Замках гнева" уже есть. Все сразу.
Этот первый роман Барикко - как эмбрион, как первооснова или первоматерия, из частей которой затем разовьются будущие произведения. Из почти стихотворной по ритму наррации, из тематических повторений и рефренов - "Шелк". Равно как и в условно-исторической обстановке городка Квиннипака, расположенного в условной же Англии XIX века, в странных мифологических описаниях стекольного завода или фантастического музыкального инструмента "гуманофона" мистера Пекиша, - своего рода органа из живых людей, каждый из которых исполняет одну, свою ноту, - в строительстве железной дороги для локомотива "Элизабет", в проекте замка из стекла, в загадочных путешествиях мистера Райла и в самой истории любви Райла и Джун - легко можно разглядеть составляющие художественного мира романа "Шелк".
Неожиданные детективно-криминалистические "вставки", как будто взятые из полицейского романа эпизоды, послужат основой "Моря-океана". Философские лирические отступления, целые страницы, написанные сложными, нескончаемыми синтаксическими периодами, уже несут в себе поэтику "Сity". Наконец, жесткие и динамичные "кровавые" сцены (их совсем немного) станут стилевой доминантой повести "Без крови".
Важно, впрочем, и другое. Этот синкретизм или эклектика в "Замках гнева" умышленные. Роман устремлен в бесконечность, он не подразумевает обыкновенного финала. Роман намеренно многомерен, и последние страницы вовсе не случайно "переворачивают" все прочтение, заставляют в совершенно ином ключе воспринять все прочитанное. Роман как будто стремится преодолеть все границы, вместить в себя все: "По правде говоря, мы видим, слышим и осязаем столько вещей... как будто внутри нас сидит какой-то старичок-сказочник и, не останавливаясь, рассказывает одну бесконечную историю с тысячью подробностей". Вот эту историю "с тысячью подробностей" и рассказывает своему читателю Барикко, так что подробности оказываются важнее, нежели сама история. Потому что сама история - это всего лишь горькое признание смертности человека, осознание тщетности вместить в свою жизнь все возможности. У каждого человека есть своя нота (как в гуманофоне мистера Пекиша), и попытки стать оркестром обречены на поражение. Эти попытки свойственны гениям и сумасшедшим. А гении и сумасшедшие, к сожалению, не побеждают смерть. Обреченность свойственна человеку изначально, и этой обреченностью исполнен экспериментально-бароккальный роман Алессандро Барикко "Замки гнева".
Алессандро Барикко. Замки гнева /Пер. с ит. Н. Колесовой. - СПб.: "Симпозиум", 2004. - 266 с.
ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ
МАТЕРИАЛОВ САЙТА ССЫЛКА НА САЙТ
ОБЯЗАТЕЛЬНА
