Книга "Россия и Франция. Дипломаты. Литераторы. Шпионы" Веры Мильчиной относится к тем отрадным явлениям отечественного издательского дела, которые если и не вселяют в сердце уверенность в завтрашнем дне, то, по крайней мере, позволяют не столь печально смотреть на день настоящий.
Вера Мильчина известна в первую очередь как переводчик с французского. В ее переводах публиковались "Физиология брака", "Урсула Мируэ", "Изнанка современной истории", "Монография о парижской прессе" О. де Бальзака, "Замогильные записки" Ф. Р. де Шатобриана (совместно с Ольгой Гринберг), "Россия в 1839 году" А. де Кюстина (совместно с Ольгой Гринберг, Ириной Стаф, Сергеем Зенкиным) и другие замечательные произведения французских писателей и историков. Впрочем, сама Мильчина считает себя "не чистым" переводчиком". И правильно считает.
"Чистый" переводчик это даже не толмач, делающий чужую непонятную речь более или менее вразумительной и доступной. "Чистый" переводчик в лучшем случае более или менее грамотно "калькирует" иностранный текст, нет вдаваясь в подробности. Мильчина, как правило, не ограничивается переводом (как, например, в книге "Россия в 1839 году"), а снабжает его примечаниями, комментариями. Ведь реалии иностранной жизни тоже нуждаются в "переводе". Из таких примечаний, комментариев, толкований и вырос сборник статей "Россия и Франция". Или "маленькие" истории (сюжеты из области "микроистории", если использовать термин, к которому прибегает сам автор) Веры Мильчиной. К большой истории они, правда, имеют самое непосредственное отношение. К истории XIX века. Ведь большая часть переведенного Мильчиной относится к литературе XIX столетия, причем к его первой половине.
Вот не называл император Николай I французского короля Луи Филиппа "любезнейшим братом". А до этого Карла X предупреждал о губительных последствиях государственного переворота, о чем свидетельствуют донесения французских дипломатов. И из этих вроде бы незначительных частностей вытекает, что "не самодурство, но педантическое стремление соблюдать установленные прежде правила и законы, хороши они или дурны, нравятся они действующим лицам и сторонним наблюдателям или нет, - вот главная черта Николая I". Или впечатления вроде бы вполне частные Александра Тургенева от посещения собраний сенсимонистов, во многом меняющие взгляд на эту "секту" (и действительно секту). Я не говорю уже о фантастически любопытной истории двойного агента и французского журналиста Шарля Дюрана в немецком городе Франкфурте. Или статей, относящихся к пушкинской тематике. Здесь вообще все очень интересно.
Скажем, никому не приходило в голову внимательно прочесть роман Альфонса Карра "Под липами" и тем самым понять, почему этого самого Карра Пушкин предпочитает Бальзаку. А Мильчина прочла. И фрагменты перевела. И объяснила предпочтения Пушкина.
Собственно, в этом равном внимании к двум культурам - русской и французской - одно из главных достоинств Мильчиной. Историки (историки литературы в первую очередь, и в самую первую - пушкинисты), как правило, не знают французской культуры (и французского языка). Те, кто занимается историей Франции и французской литературой, в большинстве своем далеки от проблем отечественной историографии, литературы (и пушкинистики, разумеется). А главное, совсем мало кто занимается внимательным комментированием, отличается педантичным отношением к деталям, фактам, именам. С тем вниманием, которое заставляет обращаться к архивам (русским и французским), письмам, рукописям. Мильчина одна из немногих. Если не единственная. И, кстати говоря, если кто переведет и откомментирует богатейшее эпистолярное наследие Александра Тургенева, так это Вера Мильчина. Тем более что, по ее собственному признанию, статьи сборника "Россия и Франция" обязаны своим существованием.
Вера Мильчина. Россия и Франция. Дипломаты. Литераторы. Шпионы. - СПб.: Гиперион, 2004. - 528 с.
ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ
МАТЕРИАЛОВ САЙТА ССЫЛКА НА САЙТ
ОБЯЗАТЕЛЬНА
